В Белграде, как и во всех странах и во всех городах, в которых находились немецкие войска, существовал "Дом солдата". Это своего рода клуб, где можно выпить настоящего вкусного кофе и получить настоящее, пышное и нежное венское пирожное. Я многократно заходил в "Дом солдата" подкрепиться и сыграть в шахматы "на интерес" - кофе с пирожным! Таким образом, у меня появилось много знакомых офицеров.
Эти офицеры говорили, что согласие немецкого командования на создание Русского Корпуса было ошибочно воспринято и истолковано генералом Скородумовым как согласие возобновить (после двадцатилетнего перерыва!) гражданскую войну против Красной армии!
В реальности немцы дали согласие на создание Русского Корпуса для борьбы с коммунистами Тито!
Что же произошло на самом деле?
Недоразумение?
Политическая слепота?
Провокация?
Я рассказал моим друзьям, что в "Доме солдата" ходят слухи, что нас переоденут в немецкую форму и что мы должны будем принести присягу на верность Гитлеру. О дальнейшем варианте я не говорил.
- Не может этого быть! - говорили одни.
- Мы не для этого поступили в Корпус! - говорили другие.
- Так что же нам делать? Как поступать?
Некоторые высказались в таком духе, что раз мы сюда приехали, то нечего искать чего-то другого.
Я сказал, что для меня такая перспектива неприемлема. Мое поступление в Корпус является промежуточным этапом для переезда в Россию. Раз дорога в Россию для меня закрывается, то мне нечего делать в Корпусе: я с ним больше ничем не связан!
- А что делать? Нельзя же пойти к начальству и сказать: "Я передумал и хочу вернуться к маме!"

Законным путем из Корпуса можно было уйти или по болезни, или "перебежать" в школу SS, находившуюся в непосредственной близости, из которой перебежчиков не возвращали в Корпус.
Если я подам заявление об уходе по болезни, то попаду в дисциплинарный батальон за симулирование!
Переходить в SS я не собирался. Тем более, что при поступлении в эту школу (со многими материальными преимуществами по сравнению с Корпусом) требовалось подписать бумажку, что в крови моей прабабушки была капля немецкой крови. Это автоматически давало статус фольксдойче, со всеми вытекающими положительными и отрицательными последствиями.
Оставался только один выход: побег.
Побег из армии - это дезертирство (тем более в военное время!), за которое по голове не гладят! Даже если учесть факт, что я поступил в Корпус ради России и никакого другого морального обязательства не принимал, равно как и обязательства "быть с чертом" и отдать свою жизнь ради него!
Поэтому моя совесть абсолютно чиста и спокойна и по отношению к Корпусу, и по отношению к моим товарищам и сослуживцам!

Итак, надо бежать. Но куда?
Бежать домой - это быть уверенным, что через двое суток меня арестуют, свяжут руки и отдадут под суд!
Хотя суда, как такового, в Корпусе еще нет. С целью его организации совсем недавно, в феврале 1942 г., были учреждены должности обер-аудитора и полковых аудиторов. Но Военного Устава еще не было, т.е. не было кодекса законов, по которым меня могли бы судить. Следовательно, или меня посадят в карцер на прогнившую и вонючую солому в ожидании выхода в свет Военного Устава, или же отправят на бессрочные "общественно-полезные работы"...
Перебирая разные варианты, постепенно и настойчиво напрашивалось иное, более надежное, более рациональное решение - побег в Германию! Во-первых, выигрыш во времени: я предполагал, что розыски начнутся с домашнего адреса, с возможной засадой в течение какого-то времени. Во-вторых, в Германии, в частности в Берлине, острая нехватка рабочих рук давала возможность "утонуть" в этом городе на какое-то время.
К моему мнению присоединилось несколько товарищей из нашей роты. После обсуждения различных вариантов было решено ориентироваться на Берлин. Организационная сторона дела была взвалена на меня. Не теряя времени, я связался с вербовщиками на работы в Германию. Один из них нам предложил поступить в автошколу в Бердине. Это предложение было принято.
Возник вопрос о штатской одежде, которая была сдана на хранение и на которую нельзя было рассчитывать. Тогда я решил постараться попасть домой. Но как?
Было две возможности: или проситься в отпуск, или же устроиться курьером от штаба Корпуса. Идея быть курьером мне понравилась, и я начал "бурить" в этом направлении.

Наконец, двадцать первого сентября тысяча девятьсот сорок второго года я прибыл в Софию. Отцу я признался, что совершил ошибку. "Сам совершил, сам и выпутывайся", - отрубил отец.
Ладно, выпутаюсь...

В назначенный день, захватив свой серый летний костюмчик с красными прожилками, я помчался "за почтой" на Оборище: штаб-квартира РОВС-а была загружена письмами и посылками, за которыми курьеры давно не заезжали. Груз был доставлен на Софийский вокзал на трех фаэтонах!
"Спасибо, юнкер", - сказал мне генерал Черепов за то, что я справился с курьерской задачей.

Вскоре я перешагнул казарменный порог Русского Корпуса и двинулся в неизвестность.

После войны появились воспоминания оставшихся в живых участников трагедии. Описаны героические моменты, связанные с боевыми действиями против партизан Тито или против наступающей Красной армии, в которых Корпус понес большие потери убитыми и ранеными. Бывали случаи, когда уходившие из окружения застреливали своих тяжело раненных боевых товарищей, чтобы они не попали в плен к большевикам! ("Русский Корпус". Издательство "Наши Вести", Нью Иорк, 1963).
Кто может отречь доблесть, бескорыстность и геройство этих людей?!..

Разговоры об отношении Белой эмиграции к коммунизму вообще и к коммунизму в Советской России в частности, являлись основной темой в кругу моих родителей. В начале двадцать четвертого года была создана "Кутеповская боевая организация" для "особой работы" в СССР. Немного позже, в сентябре того же года, Белая армия была преобразована в Русский Обще-Воинский Союз. Членов Кутеповской боевой организации засылали конспиративно, "по зеленой дорожке", в СССР. Они "встречались" с небольшими группами монархистов, враждебно настроенных против большевиков, и безнаказанно возвращались. Мне помнятся (мне еще не было шести лет) рассказы капитана Дубинина и его сподвижника капитана Стрельцова о том, как они ходили в Россию и уверяли папу в том, что "все готово", что "взрыв" в стране произойдет внезапно, как только этого потребует обстановка! Я, конечно, не понимал сути этих рассказов, но фабула осталась на всю жизнь. Помню, что еще говорили о "Братстве Русской Правды".
Позднее, уже после войны, желая выяснить, что же это за организация, я обращался в разные инстанции, в том числе и в РОВС, за разъяснением этой загадки. Мне везде отвечали: "Оставьте, не ищите: "Братство Русской Правды" никогда не существовало!" Однако эти ответы меня не удовлетворяли - я не мог поверить, что это был плод моей детской фантазии!
И вот буквально на днях я нашел ответ на мои безрезультатные поиски прошлых лет. Оказалось, что "Братство Русской Правды" действительно существовало и являлось боевой антибольшевистской организацией, действовавшей подпольными методами. В какой-то момент в печати появились статьи, в которых говорилось сначала о несолидности этой организации, затем о проникновении в ее ряды большевистской агентуры. (Н.Полторацкий. "Иван Александрович Ильин". Эрмитаж, стр., 308).

История "с зеленой дорожкой" длилась многие годы, пока не стало известно, что все это было задумано и организовано ГПУ под кодом "ТРЕСТ". Позже, после провала операции "зеленая дорожка", борьба с коммунизмом приняла иные формы: когда вспыхнула гражданская война в Испании, то некоторые чины РОВС-а пошли добровольцами к генералу Франко!
По их словам, они продолжали бороться с коммунизмом, чтобы спасти Россию!
Где?
В Испании?
А какая от этого польза России?

В Югославии мои соученики по гимназии, мои друзья и мои однокашники по Корпусу умирали с уверенностью, что они тоже спасали Россию от коммунизма! Их ли вина, что они продолжали верить в возможность попасть в Россию, которую они так и не увидели!?
А, правда, ради чего они отдали жизнь?!

Когда-нибудь в будущем кропотливые и объективные историки склонятся над архивами Корпуса и объяснят, что произошло в реальности и почему. Они объяснят, почему некоторые руководители РОВС-а были против создания Корпуса; почему, после отстранения генерала Скородумова, когда выяснилось, что дорога в Россию закрыта, не произошло никаких стратегических перемен в судьбе Корпуса?
Может быть, был секретный договор между сторонами?
Может быть, это была наивность со стороны корпусного руководства?
А может быть, и политическая слепота?

Продолжение следует.